Сайт писателя Ирины Шухаевой

Ирина Шухаева. Максим Горький и его повести “Исповедь” и “Жизнь ненужного человека”

Из цикла видеопрограмм Ирины Шухаевой “Максим Горький. Современное прочтение”

Ирина Шухаева о повестях Максима Горького “Жизнь ненужного человека” и “Исповведь”. 2010 год

Здравствуйте, уважаемые зрители. С вами снова Ирина Шухаева, и мы продолжаем говорить о творчестве Максима Горького. Cегодня мы поговорим о двух очень интересных, ярких прозаических произведениях Горького, которые называются «Жизнь ненужного человека» и «Исповедь». Причем, надо сказать, что «Исповедь» Максим Горький закончил раньше, чем «Жизнь ненужного человека». Но настоятельно рекомендовал своим издателям знакомить читателей с произведениями именно в этой последовательности. И я в конце программы скажу, почему я с ним согласна.

Если меня спросить: «Как читать?» Я тоже скажу: «Читайте сначала «Жизнь ненужного человека», а уж потом «Исповедь». Второе произведение тогда даст вам гораздо больше.

Надо сказать, что «Исповедь», в общем-то, ну вышла и вышла, и досталось Горькому от Владимира Ильича Ленина, за так называемое искание богостроительства. Со многими замечаниями и с критикой Ленина, в этом случае я соглашусь, мы об этом поговорим. А вот с произведением «Жизнь ненужного человека» произошла гораздо более интересная история. Дело в том, что в 1914 году Петербургский комитет по делам печати постановил: «Возбудить уголовное преследование против автора и наложить арест на книгу «Максим Горький. Жизнь ненужного человека». В мае 1914 года это решение было приведено в исполнение. Было арестовано 10 тысяч 400 экземпляров книги», – говорится в специальном донесении, – со страницы 138 сделаны вырезки до конца книги, и в специальной переплетной они были уничтожены».

Что же именно толкнуло царское правительство к таким жестким мерам против этой истории и что же такое начинается со 138 страницы? Давайте посмотрим. Жил мальчишка в селе, рано отца убили случайно, мать умерла, в 7 лет он остался совсем один, воспитывал его дядя. История немножко напоминает биографические мотивы самого Горького – ранняя потеря родителей. То есть он достает человечка с момента какого-то формирования. В исповеди герой будет вообще сиротой, но об этом  немножко позже. Я их всё время буду чуть-чуть сравнивать, так будет интереснее. Потому что, конечно, читать лучше оба произведения и вот в такой последовательности, как рекомендовал сам Горький.

Но вернемся к «Ненужному человеку». Хороший мальчонка рос, такой пытливый, непосредственный. Надо сказать, что вот эту его способность задавать непосредственные вопросы, Горький будет развивать на протяжении всей повести, чем будет ставить его окружение, начальников в совершенно идиотское положение. Потому что, как известно, на простые вопросы отвечать довольно-таки сложно. Вот он беседует со своим дядькой-кузнецом на предмет: «Зачем Бог в церковь чертей пускает?» «Так Бог-то в церкви не живёт, ты что», – дядька ему отвечает.
«- Как не живёт? А где он живёт?
– Ну, как — где живёт? Везде живёт. А церковь, это для людей, поэтому там всего полно и чертей полно, и ерунды всякой».

Такие вот намётки к вопросу о Боге, о вере, они вот в жизни «Ненужного человека» чуть-чуть мелькают, но этот человек Бога совсем не искал. Он наблюдал немножечко за другой стороной жизни. А вот в “Исповеди” там уже совсем другие были задачи.

Вернемся к нашему герою. Вот он растет в семье дядьки, не особенно  кому-то нужный. Вот одно из его, так сказать, нелогичных, простых мыслей и высказываний. Случается в деревне пожар. Я даже вот специально картинку «пожарную» подобрала такую, как сказать, более-менее позитивную.

«Потому что было приятно и весело смотреть на эту хорошую, дружную жизнь в борьбе с огнём. Все подбодряли друг друга и хвалили за ловкость, силу, ругались ласково, крики были беззлобны – казалось, что они все увидели друг друга хорошими, и каждый стал приятен друг другу». Ну, и, естественно, когда по окончании победы над огнём вся деревня напилась до бессознательного состояния. «Всё равно не было злых и пьяных драк, не было разборок». И мальчик делится своими наблюдениями с дядей, говорит: «Вот бы хорошо бы, вот какие все были во время пожара». Дядя ему говорит: «Ты что, сирота? Хочешь, чтобы пожары часто были?» Он говорит: «Нет! Я хочу, чтобы люди были лучше». Ну, такое вот простое желание, в общем-то: «Вот могут же, когда вот не бьёт никто никого». Он говорит: «Странный ты парень, конечно, растешь».

Потом наступает такой момент, который уже с горьковской биографией перекликается. Подрос парень. Куда девать-то? Отвезли в город. Вот наблюдает он городскую жизнь. Хозяева там — кто кого душит, кто кого убивает, кто кого травит, кто кого просто изводит. Наблюдает он ту самую жизнь такого вот низа хорошего. И всё ему кажется, что — праздник-то какой-то… «Пройдет это и какой-то праздник наступит, станут люди лучше». Люди лучше не становятся и, в конце концов, после разных мытарств, смены хозяев, смены какой-то такой скучной, неинтересной трудовой деятельности,  оказывается, что он у сыщика живёт, начинает ему помогать, тот его, значит, рекомендует к тайной службе.

Я подбираюсь к той самой 138 странице, возможно, немножко другая была нумерация, но суть осталась та же. То есть, он подбирается к тому, что мы уже начинаем понимать, что сейчас автор приведет его в охранку, то есть будет он работать в тайной полиции. Потому что он так боялся людей и так старался им угодить, что развил в себе фантастическую наблюдательность и умение растворяться, подстраиваться. Ну, собственно говоря, те самые качества, которым современных-то шпионов-то, в общем-то, и обучают специально. Чтобы они были такими вот “людьми без лица”, которые готовы, в общем, для какой-то задачи перевоплотиться и что-то потом сделать.

И вот здесь вся история героя тесно переплетена с тем периодом, когда после «кровавого воскресенья» по России покатилась волна бунтов, возможных восстаний, забастовок — взбунтовался народ, проснулся, пробудился. Вы знаете, как Пушкина называют гениальным историком, точно таким же гениальным историком можно назвать Горького, потому что то, как он описывает и рассказывает про этот период, оно, в общем, и вызывает содрогание и удивляет, что, в общем-то, я понимаю царский режим, который изъял это произведение. Но с большевиками, видимо, произошёл тот же казус, как и с «Тараканищем», я считаю, что по-хорошему, советской пропаганде, делавшей из Горького певца революции, о чем вам неоднократно приходилось слышать, и мастера социалистического реализма, это произведение точно так же нужно было изымать. Потому что его предсказания, предположения, то, о чём говорят люди, и как он считает, может быть дальше — в общем, сбылось и сбылось довольно-таки страшно.

И до того, как герой совершит первое предательство, он оказывается близок с таким, знаете, чудаковатым персонажем, Дудка – его зовут, у которого есть там нечто типа уже там тайного общества, секты сообщников. Они, значит, пишут письмо царю в обстановке строжайшей секретности, герой наш всё это слушает. Так вот, чего значит, о чём люди говорят и думают, зачем Дудка пишет царю, что происходит? Давайте немножко посмотрим по тексту.

«Распадается великая Россия, творится в ней неподобное, совершается ужасное, подавлены люди скорбью бедности и нищеты, извращаются сердца завистью, погибает терпеливый и кроткий человек русский, нарождается лютое жадностью бессердечное племя людей-волков, людей-хищников и жестоких…»
Вот такое письмо сочиняет Дудка царю вместе с сотоварищей и видит он выход в том, что царь-то богат, а народ беден. Пусть царь отдаст свои богатства народу, и вопрос будет решен тихо, мирно, без всякого, в общем-то, дальнейшего ухудшения ситуации. Вот такой вот простой выход.

Кончается этот фрагмент повести тем, что герой наш благополучно сдаёт полиции и Дудку, и его сообщников. Его сажают в камеру, где он от страха всё рассказывает, вообще всё, что знал. И что он ещё слышит помимо высказываний Дудки? Что «Вообще, все иностранцы, завидуя богатству и силе России… хотят сделать у нас бунт, свергнуть царя… И посадить везде своё начальство, своих правителей над нами, чтобы грабить нас и разорять…

«Ты ведь этого не хочешь? Немцы – жадные. Они враги русского народа, хотят нас завоевать, хотят, чтобы мы всё – всякий товар – покупали у них, и отдавали им хлеб наш… А революционеры же, – объясняют нашему герою, – Это враги царя и бога. Они подкуплены немцами для того, чтобы разорять Россию».

И надо сказать, что мотивы подкупа и влияния иностранцев, они очень сильно используются в этом произведении, то есть постоянно говорится, что: «Нет, все бунты англичане оплачивают, чтобы мы у них Индию не отняли». – «Нет, все бунты оплачивают японцы». На что люди, слушая эти, как бы, знаете, пиаровские выходки царской охранки, говорят: «Да ладно, иностранцев-то пенять? Своих подлецов дополна». Царь, в общем, да, царь – хороший. Знаете, вот эту вот версию о вере, ну не версию, а теорию о том, что вера в хорошего царя, она, в общем, в русском народе неистребима. По этому произведению замечательно изучать — все плохие, а царь – хороший. Ну не знал, не знал, не понял, с «кровавым воскресеньем» не разобрался, выпустил манифест, запутался, страну запутал, ну, от незнания, а царь у нас хороший.

В конце концов, герой наш благополучно попадает в охранку, где окончательно его хорошо «обрабатывают», становится он шпионом, сдаёт родного брата. В общем, всё, что мог, совершает как бы от страха и от непонимания все предательства. И есть у них там такой лидер политический царской охранки Саша, который всё время что говорит? — «Дайте мне средства, я подыщу людей, открою литературные клубы, выловлю вам всех мерзавцев. Всех генералов-революционеров, всех на большой костер. Сытый мужик выберет себе сытое начальство, а человек-животное, нуждается в тучных пастбищах».

Дальше он что говорит?
«Свобода, это, конечно, всякому приятно, но дайте мне её, так я может быть первым злодеем стану. Даже ребенку невозможно дать полной свободы, потому что не свободой, а страхом связана жизнь людей. Повиновение закону необходимо для человека». И говорит он ещё всё время о том, что там революционеры, они делятся на две группы: «Одни хотят бомбами и любыми другими способами сейчас всех переобувать, а вторые говорят: «Нет, давайте сначала общий бунт заварим, а потом всех перестреляем?» Это в 1907 году говорят герои Горького, более чем аргументировано и взвешенно.

Ну и что происходит? Происходит «кровавое воскресенье», вследствие чего в охранке возникает масса интересных разговоров: «Как это все понять и что делать  дальше?» Герой наш, как всегда ставит всех в тупик вопросами типа: «А сколько получают революционеры?» Там от него все шарахаются. Саша,  идейный вдохновитель охранки, он все время говорит, что, в общем-то: «Стрелять пора. Оружие нужно. Давайте..”  “В полиции, – он все время говорит, – уроды одни служат —  недоделанные и психически неполноценные». И Горький показывает, что люди не выдерживают того, что происходит,  и сумасшествие начинается в охранке. Они с ума начинают сходить. Потом они начинают возмущаться: «А что это мы за 40 рублей должны много понимать, да еще людей убивать?»

Дальше наступают беспорядки. В городе начинается забастовка. Саша возвращается из Петербурга с оружием. Заставляет всевозможными способами служить или начинать убивать революционеров. То есть мирное развитие событий заканчивается и вдруг герой понимает, что, вообще, все зло – оно в Саше, что если бы он вот так не провоцировал всех уже на кровопролитие, то может быть, царь там что-нибудь придумал и как-нибудь это все наладилось.

Но ничего не налаживается, он решает убить Сашу. В результате Сашу убить у него не получается. Он пытается повеситься, повеситься у него тоже не получается, в конце концов, он бросается под поезд. То есть он где-то, вот начиная с 138 страницы — это все что происходило в стране в период «кровавого воскресенья», действия тайной царской полиции, жизни ее агентов, такой обыкновенной человеческой, в общем, более чем суровая картина.

Надо сказать, что пытаясь как-то разобраться в жизни,  Бога этот герой Горького совершенно забыл. В отличие от героя следующей повести его «Исповедь», которая как раз…
Он вообще, подкидыш, как он говорит про себя: «Крапивник вот его там где-то подобрали, и рос он у дьячка. Дьячок был пьяница, но помните, я вам всегда говорила, что у Горького обязательно есть в произведении пьяница и литературный деятель. Вот литературных деятелей в этом произведении нет. В «Жизни ненужного человека» есть очень серьезный, очень интересный образ писателя, такой марксистской ориентации как бы, но который довольно-таки толково все это оценивает.

В «Исповеди» у нас только дьячок алкоголик, но и дальше череда довольно-таки  неприятных образов. Был период в жизни героя, когда он просто говорит: «Я полюбил Бога». Вот начинает Горький это очень сложное произведение именно с мотива боголюбия. Он говорит: «Я полюбил Бога, мне нравилось молиться, мне нравилось быть в церкви». Для него, вообще, действительно вот Бог это был какое-то что-то знаете, вот такие лучи света такие пронзительные, такие чистые. И говорит он в это время «В эти часы бог для меня – небо ясное, синие дали,  вышитый золотом осенний лес или зимний – храм серебряный; реки, поля и холмы, звезды и цветы – все красивое божественно есть, все божественное родственно душе. А вспомнишь о людях,  встрепенется сердце, как птица, во сне испуганная, и недоуменно смотришь в жизнь – не сливается воедино красота божия с темной, нищей жизнью человеческой».

И что происходит? Его устраивают на работу, и у него с детства симпатия к дочери хозяина перерастает в хорошую любовь. И эта любовь заставляет его начинать воровать, делать себе состояние. То есть идти на сделку с Богом и как бы он считает, что он его “сделал Бога” — так, по-хорошему. Да, он плохо поступал, но опять же для нее — и вот они поженились. И так классно это все и вот они молятся вдвоем, и все хочет он это стяжательство бросить. И, вообще, птиц ловить, продавать и как бы, может быть, будет все хорошо. Ничего подобного, выясняется после родов, что жена стала, вообще, еще хуже, чем «…ейный папенька, каждый пятак считает». За мужиками такой террор устраивает, что, вообще, ему и не снилось. Но, в конце концов, деваться ему как бы некуда, уже ребенок родился. Но умирает жена, он в обиде на Бога, не хорошо с ним бог поступил. В обиде на Бога, тоже пытается покончить с собой, образ жены не дает. Умирает ребенок, ничего его больше не держит, вот он идет искать Бога.

Сначала он попадает к странным людям. Он начинает рассказывать свою историю. На него буквально начинают орать, что вообще, ты там  богоборец, ты такой сякой, ты плохой. А герои Горького спорят таким языком, что, в общем, все примитивное — сразу видно и выглядит весьма нелицеприятно. И священник угрожает ему полицией. Тот говорит: «Ну, ладно, веди полицию. Я, вообще-то, думал, что Богу ангелы служат, но полиция, так полиция». В общем, он идет от одного святого места к другому и какие наблюдения, выводы делает Горький?
«Вот, – думаю, – разобрали люди Бога по частям, каждый по нужде своей, – у одного – добренький, у другого – страшный, попы его в работники наняли себе и кадильным дымом платят ему за то, что он сытно кормит их».

Это, конечно, только во времена Горького происходило. И, в конце концов, он оказывается в монастыре. В монастыре нравы, порядки – все деньги. Он, вообще, не понимает, зачем это место называется местом для души, каким-то святым. Когда все здесь построено на деньгах  и то отчего он сбежал, в монастыре  еще хуже. Все это, в общем, показано, расписано, но интересно, что наблюдая за всем этим, постоянно говорит: «Да, люди все время ищут сделку с Богом плохие ли, хорошие, смерти ли они бояться. Ищут оправдания своим поступкам, своим мыслям даже скверным». Вечно какие-то у него такие странники неприятные и такие богомольцы все отталкивающие. Врут все, понимаете, одно сплошное вранье. И пока он еще находился в монастыре, беседовал он с одним из своих наставников и тот ему все время говорил: «Не знаю я, как это вот так получается, что мне…

“Вижу, – говорит, – у каждого-то Бог свой и каждый Бог немногим выше и красивее слуги и носителя своего. Давит это меня, не Бога ищет человек, а забвения скорби своей. Вытесняет горе отовсюду человека и уходит он от себя самого. Хочет избежать деяния, боится участия своего в жизни и все ищет, ищет тихий угол, где бы скрыть себя. И уже чувствую в людях не святую  тревогу богоискания, но лишь страх перед лицом жизни. Не стремление к радости, о господи, а заботу, как избыть печаль».

Надо сказать, что  время наше, к сожалению, истекает. Очень сильная основная часть повести, где речь идет, именно о тех вопросах, которые нас всех волнуют, которые мы еще даже себе может быть, не озвучили, а Горький уже об этом подумал. Да, он не нашел ответа. Он попробовал в конце нарисовать нечто типа пути богостроителя, вот за что ему от Ленина досталось, совершенно справедливо. Плохо, неубедительно, тускло, но вот сам путь, сами искания, сами мысли, само горе, сама радость, вот все что он переживал герой и как он это  пытался соотносить с богом и насколько у него это плохо получалось, но хватало мужества признать это и идти дальше.

Все люди, которых он видел, все странствия, которые он испытал, настолько это все пронзительно и глубоко. И вот еще такая мысль, с которой можно соглашаться или не соглашаться всю жизнь. Это один из таких лукавых наставников в монастыре. Ну, попадает он, в конечном итоге, к человеку, который живет на таком привилегированном положении, позволяет себе многое, что, в общем-то, не совсем позволительно. И вот он наблюдает за ним, как он мечется, что-то пытается понять, найти. Он ему говорит: «Я тебе вот что скажу: существует только человек, все же прочее есть мнение. Бог же твой – сон твоей души. Знать ты можешь только себя, да и то – не наверное».

В конце, когда Горький  приводит уже к такому, какому-то идеи народного богостроительства, выглядит это все очень неубедительно. И тут  хорошее определение Ленина: «Что Бог есть комплекс тех, выработанных племенем, наций и человечеством идей, которые будят и организуют социальные чувства, имея целью связать личность с обществом, обуздать зоологический индивидуализм».

Надо сказать, что индивидуализм героев Горького, ну, я бы не назвала его зоологическим, он человеческий. Он та сторона природы, он тот черт, который сидит, который… Горький, когда стрелялся, оставил записку: «Разрежьте меня и найдите того черта, который сидит у меня внутри». Вот оно у него есть все живое, настоящее и как раз те идеи, те рамки, те социальные чувства, которые уводят человека от боголюбия, от определенной свободы веры. Они в повести показаны блестяще и, к сожалению, ничего не изменилось и на самом деле, «свято место пусто не бывает». Эта пословица говорит о том, что определенное место в душе человека должно быть занято Богом. И если оно Богом не занято, то туда устремляется всякая скверна и это тоже осталось по-прежнему. И вот в этой повести вопросы отношения человека с богом настолько искренни, настолько глубоки и настолько видно автор разбирается в этой теме, что я настоятельно вам рекомендую прочитать «Исповедь» после «Жизни ненужного человека». Очень многие взгляды изменятся, многое станет понятно, но и просто насладитесь шикарным языком. На этом наша с вами беседа сегодня закончена. Всего доброго, до свидания.

Смотрите видеозапись программы “М. Горький. Повести “Жизнь ненужного человека ” и “Исповедь”

Ирина Шухаева

Публицистика Ф.И. Тютчева. О статьях “Россия и Германия”, “Россия и революция”

(по тексту видеопрограммы из цикла “Актуальность поэтического и публицистического наследия Ф.И. Тютчева”

- Здравствуйте, уважаемые зрители! Мы с вами продолжаем говорить о литературном наследии Федора Ивановича Тютчева, который состоит из удивительно проникновенной и современно звучащей сегодня лирики. Из многочисленных писем, где высказаны удивительно интересные мысли: и судьбе России, и об ее отношениях с Европой, западной цивилизации, о религии, христианстве, о месте Бога в жизни человека.

(00:40) Сегодня мы подробно поговорим о его публицистических статьях, которые были написаны в период с 1844 г. и до середины 50‑х годов. Федор Иванович, как впрочем, глубоко симпатичный ему Блез Паскаль, задумал большой фундаментальный труд под названием «Россия и Запад». Так же как у Паскаля, большого труда не получилось, получилось несколько ярких работ, о которых мы с вами сегодня поговорим.

(01:14) И первая работа, о которой мы будем говорить, называется «Россия и Германия». В 1844 году Тютчев, второй раз женившись и похоронив свою жену, потеряв свое место и статус, живет в Европе, в Германии, просто как свободный человек, ведя хлопоты в Петербурге о том, чтобы вернуться и восстановиться на службе уже на родине. И в это время в 1844 году в «Аугсбургской всеобщей газете» появляется заметка, которая содержит слова о том, что русский солдат нередко напоминает французского каторжника, сосланного на галеры. Тютчева глубоко возмущает это высказывание, и он пишет сначала просто письмо русскому, обращаясь к главному редактору газеты, где говорит о том, что «…люди, уравниваемые подобным образом с галерными каторжниками, те же самые, что почти тридцать лет назад проливали реки крови на полях сражения своей родины, дабы добиться освобождения Германии. Крови галерных каторжников, которая слилась в единый поток с  кровью ваших отцов и ваших братьев, смыло позор Германии и восстановило ее независимость и честь. Таково мое первое замечание, а второе же следующее – если вам встретится ветеран наполеоновской армии, напомните ему его славное прошлое и спросите, кто среди всех противников, воевавших с ним на полях сражения Европы, был наиболее достоин уважения, кто после отдельных поражений сохранял гордый вид. Я могу поставить десять против одного, что он назовет вам имя именно русского солдата».

(03:04) Одним письмом Тютчев не удовлетворился, и он написал работу, которая получила название «Россия и Германия», в которой продолжал рассуждать о взаимоотношениях двух великих держав, напоминая и Германии, в частности, и Европе в целом, о том, какую роль сыграла Россия в борьбе с наполеоновским вторжением, и как большое количество стран получили возможность развиваться дальше, и Германия в том числе, только благодаря тому, что Россия вынесла на своих плечах тяготы той самой войны 1812 года, получившей название Отечественной.

(03:41) Знаете, мы с вами говорили уже о том, что семья Тютчевых эвакуировалась из Москвы. Все события 1812 года прошли у Федора Ивановича на глазах. Он принял их очень глубоко к сердцу, как и все передовые русские люди того периода, и естественно, видел потом, какое развитие отечественной мысли  дала эта война, какой подъем духа, какой толчок в развитии и поэзии, и прозы, и истории, и философской мысли в России, и ее осознания места. Все это происходил у него на его глазах, он принимал во всем этом живейшее участие. Находясь в Европе, видел на самом деле, какой вклад внесла Россия в развитие европейских стран.

(04:32) Очень многое в этой работе, кроме такой яркой оценки самой истории Германии, Федор Иванович говорит о том, что как ему странно, что встречалось в работе французского ученого и литератора Блеза Паскаля, когда он говорил о людях, что удивительно, насколько если совершенное благодеяние человек не может отблагодарить тем же, т.е. он чувствует, что благодеяние на него давит, им овладевает раздражение, злоба и кончается это все ненавистью. Федор Иванович сетует, неужели с историей Европы происходит то же самое. Страны, которым Россия оказала неоценимую услугу, начинают ее ненавидеть. Напомню вам, что это была середина 19 века, ни первой нив торой мировой войны со всем тем, что за этим последовало, еще не было.

(05:23) Итак, несколько цитат из работы Ф.И. Тютчева «Россия и Германия»: «После веков раздробленности и многих лет политической смерти немцы смогли вновь обрести свое национальное достоинство только благодаря великодушной помощи России; теперь они воображают, что неблагодарностью смогут укрепить его. Ах, они обманываются. Тем самым они только доказывают, что и сейчас все еще чувствуют свою слабость». (Ф.И. Тютчев. Письмо русского).

(05:53) Прежде чем еще несколько слов и цитат привести из этой работы Тютчева, которая послужила началом такого его замысла и публицистической деятельности, скажу, что в своей работе он несколько раз подчеркивал, что это было вольное письмо к редактору «Аугсбургской всеобщей газеты», он говорил, что высказывается как русский человек болеющий свое душой за свою страну, за свою родину, за свою судьбу. В тот момент он не был дипломатическим служащим России. Это было его частное мнение. И в обстановке чрезвычайной недоброжелательности России и ко всему русскому, которая уже тогда царила, к сожалению, в Германии.

(06:32) Работа его была там издана отдельной брошюрой, а затем была принята в России, доведена до сведения Его Императорского Величества и получила очень высокую оценку, т.е. в некотором роде к возращению Тютчева на политическую арену, карьеру его работы послужили очень серьезной мотивацией для тех, кто принимал решения.

(06:58) Итак, что же еще пишет Тютчев в своей работе «Россия и Германия»? «Истинный защитник России — это история, которая в течение трех столетий разрешает в ее пользу все тяжбы, в которые русский народ раз за разом ввергал все это время свои таинственные судьбы. Вам известна, милостивый государь, природа отношений, вот уже тридцать лет связывающих Россию с правительствами больших и малых государств Германии. Я не спрашиваю вас здесь, что думает об этом то или иное направление, та или иная партия; речь идет лишь о факте. А факт заключается в том, что никогда эти отношения не были более доброжелательными и тесными, что никогда не существовало более сердечного взаимопонимания между различными правительствами России и Германии».

(07:45) И далее снова о России: «Ту самую державу, которую великое поколение 1813 года приветствовало с восторженной благодарностью, а верный союз и бескорыстная длительная дружба, которая и с народами, и с правителями Германии не изменяет себе в течение тридцати лет, почти удалось превратить в пугало для большинства представителей нынешнего поколения, сызмальства не перестававшего слышать постоянно повторяемый припев. И множество зрелых умов нашего времени без колебаний опустилось до младенчески простодушного слабоумия, чтобы доставить себе удовольствие видеть в России какого-то людоеда 19 века».

(08:24) Это было в 1844 году, такое настроение было в Германии, особенно во Франции. Федор Иванович много этот вопрос затрагивает, но сегодня мы не будем об этом говорить. Напомню, что мысли его звучат актуально и современно. Вот что говорит он, продолжая в той же работе: «О России много говорят, в наши дни она стала предметом жгучего, беспокойного любопытства. Очевидно, что она сделалась одной из самых больших забот нынешнего века; однако следует признать, что эта забота, заметно отличаясь от других волнующих наше время проблем, скорее угнетает, нежели возбуждает современную мысль».

(09:13) Наверное, к сожалению, можно сказать, что в целом направление, тенденция,  интонация отношений где-то остались такими же и сегодня. Напоминаю вам, что эта работа была издана в Германии. Очень много Тютчев говорит об историческом месте России. Начинает об этом говорить и  думать, и действительно, долгое время Россия была неизвестной страной, когда в Европе шла борьба за господство и влияние. В середине 16, даже в начале 17 веков путешественники ставили в один ряд московитов и троглодитов – это было что-то такое дикое, неизвестное и непонятное. И когда это дикое стало известным, но непонятным, очень сильно вышедшим на международную арену в Европе. Естественно, люди не захотели этого принимать, признавать, пытались отмахнуться. Хорошее сравнение приводит: в некотором роде как от открытия Америки пытались отмахнуться, сделать вид, что его не было. Точно так же пытались не признавать Россию. Не получилось ни в том, ни в другом случае.

(10:18) Очень интересно то, что Тютчев будет дальше работать много, вы знаете, цензором. Будет связан с печатью и развитием русской мысли и в стране, и за рубежом. Будет все это контролировать. И отношение прессы и общества (СМИ, медиа-индустрии вообще тогда не было). Отношение газет, общества, правительства, и то, как это все должно быть дальше, Федора Ивановича очень волновало, и мысли его достаточно современны и сегодня. Вот он говорил: «Иначе и быть не могло: современная мысль, дитя Запада, видит в России если и не враждебную, то совсем чуждую и не зависящую от нее стихию. Она как будто боится изменить самой себе и подвергнуть сомнению собственную законность, если придется признать совершенно законным вставший перед нею вопрос, серьезно и добросовестно осознать и разрешить его. Что такое Россия? Каков смысл ее пребывания в мире, в чем ее исторический закон? Откуда пришла она? Куда идет? Что представляет собою? На земле, правда, ей предоставлено место под солнцем, однако философия истории еще не соблаговолила найти место для нее. Некоторые редкие умы, два или три в Германии, один или два во Франции, более свободные и прозорливые среди всех других, предвидели возникновение этой проблемы и приподнимали уголок завесы, но слова их до сей поры плохо слушались и совершенно мало понимались».

(11:51) «В самом деле, — говорит Тютчев, — чем, если не нравственной безответственностью, объяснить ту пламенную, слепую, неистовую враждебность к России, которой ваша немецкая пресса предается в течение многих лет? Почему? С какой целью? Для какой выгоды? Похоже ли, чтобы она когда-нибудь серьезно рассматривала, с точки зрения политических интересов Германии, возможные, вероятные последствия своих действий?». Это пишет Тютчев до объединения Германии и до двух войн с Россией, которые ей предстояли.

(12:22) «Спросила ли себя печать всерьез хотя бы раз, не содействовала ли она разрушению самой основы союза, обеспечивающего относительную мощь Германии в Европе, годами с непостижимым упорством силясь обострить, отравить, безвозвратно расстроить взаимное расположение двух стран?». Это еще раз вам напоминаю, какие довольно серьезные и суровые высказывания Тютчева, тем не менее, были изданы в Германии от дельной брошюрой.

(12:50) В России, уже начав свою деятельность, восстановившись в должности камер-юнкера и получив место сначала при Нессельроде, а потом работая цензором в отделе иностранной печати, он очень много размышляет о состоянии умов России того периода.

(13:12) Следующая его работа называется «О цензуре в России», где он говорит: «Кажется, всякое ослабление и заметное умаление умственной жизни в обществе неизбежно оборачивается усилением материальных аппетитов и корыстно эгоистических инстинктов». Это было, конечно, в  середине 19 века, но вряд ли можно сказать, что что-то сильно изменилось.

(13:38) Очень интересно отношение Тютчева к власти и тому, какой место должна занимать власть именно в духовной жизни общества. Он неоднократно говорил о том, что литература – это не предмет для школьников и студентов, это большая жизни общества, и не надо относить к ней как к ребенку, не слишком баловать, не слишком ограничивать. Как бы сказать, взрослые, в некотором роде, власть — те, кто отвечают за развитие умов и будущее страны должны взять на себя определенную ответственность. Он пишет: «Можно утверждать, что теперь в России господствуют два, почти всегда тесно связанных друг с другом, чувства: раздражение и отвращение к неутихающим злоупотреблениям и священная вера в чистые, открытые и благосклонные намерения Государя». Та же вера в хорошего царя. «Есть всеобщая убежденность, что никто сильнее Его не страдает от язв России и так решительно не желает их исцеления; но нигде, наверное, эта убежденность не проявляется столь полно и живо, как среди литераторов, и следует полагать долгом чести использовать любой случай, чтобы громко провозгласить: нет, кажется, сейчас у нас общественного слоя, столь благоговейно преданного Личности Императора». Тут, наверное, ситуация изменилось.

[15:00–24:20]

(15:02) И, тем не менее, некоторое наставление Тютчев дает в сторону власти: «Сегодня те же самые правительства, которые смотрели на печать как на неизбежное зло и вынужденно, хотя и с ненавистью, принимали ее, стали искать в ней вспомогательную силу и использовать ее как инструмент для решения собственных задач. Я привожу этот пример лишь для того, чтобы доказать, как в уже достаточно пораженных революцией странах умное и энергичное руководство постоянно находит умы, готовые признавать его и следовать за ним».

(15:37) Знаете, это инструкция будущей PR-индустрии, связями с общественностью, что всем надо пользоваться и пользоваться для блага страны, неся, естественно, определенную ответственность. «Ибо надо ли в тысячный раз настаивать на факте, очевидность которого бросается в глаза: в наши дни везде, где свободы прений нет в достаточной мере, нельзя, совсем невозможно достичь чего-либо ни в нравственном, ни в умственном отношении».

(16:05) Свобода прений, диктатура, отсутствие диктатуры, смена идеологического режима — наша страна это все прошла, но насколько Тютчев понимал важность всех этих моментов и предостерегал о том, что все это может случиться, если правительство не возьмет за себя серьезную ответственность. Он говорит: «Власти надо понять как весьма существенную задачу, что в условиях тяготящих нас непосильных трудностей правительство как таковое ничего не сможет сделать ни во внутренней, ни во внешней политике, ни для своего блага, ни для нашего без сокровенной связи с самой душой страны, без полного и повсеместного пробуждения всех ее нравственных и умственных сил, без их искреннего и единодушного содействия общему делу.

(16:59) Одним словом, следовало бы всем — и обществу, и правительству — постоянно говорить и повторять, что судьбу России можно сравнить с севшим на мель кораблем, который никакими усилиями команды нельзя сдвинуть с места, и только приливная волна народной жизни способна снять его с мели и пустить вплавь». То есть насколько важно правительству использовать энергию народной души, народной жизни, при этом используя возможности печати, литературы для того, чтобы влиять на умы и формировать их, действительно, задача, которая стояла, стоит и будет стоять. Тютчев отмечал это уже в своей работе. Интересно еще то, что он давал такую рекомендацию, что «истинно полезным было бы, например, обосноваться в самой уважаемой газете Германии, иметь в ней авторитетных и серьезных посредников, умеющих заставить публику слушать себя и способных двинуться разными путями, но каким-то единым целым к определенной цели».

(18:05) Надо сказать, что Тютчева очень волновал тот поток мыслей, который идет в Россию из эмиграции, очень серьезно относился, требовательно к тем, кто это делает. Сам он много  лет прожил заграницей и прекрасно понимал, как меняется отношение, мировоззрение с такого большого расстояния, и какие могут быть здесь каверзы. Не зря его так высоко оценил Бенкендорф. Он всячески старался привлечь его к службе, потому что, видите ли, мысль-то какая, действительно, везде,  во всех серьезных зарубежных изданиях должны быть люди, которые проводят нашу политику, наши цели, наши мысли. То, что нужно, доносят до других людей, т.е. то, что называется информационной войной, Тютчев уже тогда понимал, насколько все это важно и серьезно.

(18:59) Чуть-чуть хочу вас отвлечь, сказать, что, да, она собирался написать большой труд, у него это не получилось, потому что единственное, что он делал сам – это писал тезисы своих будущих статей, после чего диктовал все жене. И она ему говорила: «Поверь, я не знаю другого человека, которому в такой степени был бы присущ дар политика и литератора, но в тоже время, я не представляю никого другого кроме тебя, кто менее всего был бы пригоден к тому, чтобы воспользоваться этим даром». Она его буквально, слава богу, «доставала», заставляя его диктовать, потому что когда он начинал говорить, она едва успевала за ним записывать, казалось, что просто читает хорошо известную ему заранее книгу. Во многом, благодаря усилиям Эрнестины Федоровны, несостоявшийся большой труд «Россия и Запад» все-таки дошел до нас в виде разных статей.

(19:57) И еще очень интересная работа, которую я бы вам рекомендовала прочитать, которая называется «Россия и Революция». В ней Тютчев говорит: «Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия. Эти две силы сегодня стоят друг против друга, и завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества». И слова эти были сказаны в середине 19 века, за несколько десятилетий до Октябрьской революции, которая в России все-таки случилась, несмотря на то, что сильная реакция после восстания декабристов действительно притормозило надолго революционную деятельность, но справиться не смогла и, действительно, эта борьба и зависимость судеб мира от того, какой режим в России, что происходит, действительно, была предсказана Тютчевым совершенно безошибочно. Не зря В.В.Кожинов свою работу о нем назвал «Пророк в Отечестве своем».

(21:11) И что еще интересного пишет Тютчев в работе «Россия и Революция»? «Прежде всего, Россия — христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному. Он является таковым благодаря той способности к самоотречению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы. Революция же, прежде всего — враг христианства. Антихристианский дух есть душа революции, ее сущностное, отличительное свойство».

(21:47) Таким образом, много говоря об особенностях и развитии России и особенности христианского православия, напоминая, что Россия стала наследницей Византии, получив оттуда и православие и многие, так сказать, черты характера, нрава, быта, уклада, которые слились с той природой, с тем менталитетом, который был. Тютчев все это знал, он видел, что происходит заграницей, он прекрасно мог сравнить другие верования, потому что он не просто подал туда на экскурсию, он там жил, обе его жены были католического вероисповедания.

(22:27) И насколько, действительно, как показали дальнейшие события революции, можно говорить, случился ли духовный перелом, какая была духовность в России Советского периода. Но то, что это был мощнейший разрушительный удар по христианству, духовной основе, это, конечно, бесспорно. И меня всегда, в общем-то, удивляет то, что при своей феноменальной образованности, остроте ума, образованности, начатой в России и законченной в Европе, блестящем политическом уме, дипломатической карьере — вроде много поводов для пессимизма, но, послушайте, до какой степени Тютчев все-таки верил в судьбу России: «И когда еще призвание России было более ясным и очевидным? Надо сказать, что Господь начертал его огненными стрелами на помраченных от бурь небесах. Запад уходит со сцены, все рушится и гибнет во всеобщем мировом пожаре — Европа Карла Великого и Европа трактатов 1815 года, римское папство и все западные королевства. Над всеми этими развалинами, Европою же нагроможденными, стоит цивилизация, пока убивающая себя собственными руками. И когда над столь громадным крушением мы видим еще более громадную Империю, всплывающую подобно Святому Ковчегу, кто дерзнет сомневаться в ее призвании, и нам ли, ее детям, проявлять неверие и малодушие?».

(23:57) Иногда не хватает духовной зарядки, глядя на то, что происходит вокруг, и  публицистические работы Тютчева — очень хороший источник для размышлений и такого, может, не всегда понимаемого оптимизма, когда «в Россию можно только верить».

(24:16) На этом наша с вами беседа сегодня закончена, всего доброго, до свидания!