Ирина Шухаева. Статья на основе авторской программы для Первого Образовательного канала
Ирина Шухаева в программе “Александр Блок о неблагополучии современного мира”
Напоминаю вам, что современный мир Александра Блока – конец девятнадцатого и начало двадцатого века. На его жизнь выпало три революции, в которых он не столько сам принимал участие, сколько являлся очень активным наблюдателем и мыслителем. Первая мировая война, в которой он участвовал, вызвала колоссальный всплеск литературной, философской и религиозной активности в стране, отразившийся в разных литературных течениях, о каждом из которых Блок оставил нам свое впечатление либо в статье, либо в письме, либо в записи его общественного выступления, а выступал Блок очень часто.
Наша общая тема звучит как «Прозаическое наследие Блока». И сам он свои «все что не стихи, то проза», все свои не стихотворные произведении, будь то выступления, статьи, очерки, эссе, письма – все сам это называл: «Моя проза». Великий предшественник Александра Блока – Александр Сергеевич Пушкин говорил, что мысли – это самое главное достоинство прозы, и лишь затем идет ее образность, живость, похожесть на жизнь. Говоря современным языком, цепляет нас жизнь героев и размышления автора или нет, – но без мысли проза невозможна. Причем Пушкин тогда не отделял прозу художественную от критической, поскольку тогда писать было, как работать. И уже дальнейшее развитие литературы, литературоведени
Сегодня мы поговорим о его видении мира, того мира, с которым сталкивается каждый человек и на который обратил внимание еще Блез Паскаль в своих работах «Мысли», говоря о трудности человека, о хаосе, о непознаваемости мира. Паскаль был ученым, он говорил о том, что мир катастрофически не познаваем, что «ни одна наука не исчерпает никогда своего предмета, поскольку человек не в состоянии понять, что такое соединение духа и плоти, а именно это и есть человек».
Многие наши поэты и писатели были знакомы с работами Блеза Паскаля, и серьезно думали над ними. Колоссальный отклик нашли они в поэзии Тютчева. К Тютчеву сам Блок относился очень трепетно, называл его «самой ночной душой русской поэзии», поклонником хауса (хотя творчество Тютчева далеко не так однозначно).
Каковы же были размышления Блока о месте человека в жизни и о том, что вообще происходит? Основные его работы написаны в начале двадцатого века, когда пресса уже была всемирной, но радио, телевидения и интернета еще, конечно, не было, однако у людей уже была возможность обсуждать новости.
Блок одним из первых задумается о том, какое влияние на человека оказывает хлынувший информационный поток. И о многом другом: о месте человека в жизни, месте духовности в его жизни, конфликте между культурой, цивилизацией и тем, что сколько бы не изобрело человечество, сколько бы научных открытий не было сделано, как был человек, по словам Блеза Паскаля «слабым мыслящим тростником», таким он и остался.
В своей книге об Александре Блоке «Гамаюн» Владимир Орлов произносит очень интересные слова: «Огромен личный мир Блока и полон отзвуков его времени. Душа поэта – самый чуткий сейсмограф, способный в мгновенном впечатлении уловить малейшее колебание исторической почвы. Сквозь личный мир Блока прошли все бури, катастрофы, вся вера и все отчаянье его сложного и трудного века».
В одной из своих самых, как считается, грустных и негативных работ «Безвременье» Александр Блок пишет: «Люди стали жить странной, совсем чуждой человечеству жизнью. Прежде думали, что жизнь должна быть свободной, красивой, религиозной, творческой. Природа, искусство, литература – были на первом плане. Теперь развилась порода людей, совершенно перевернувших эти понятия и, тем не менее, считающихся здоровыми. Они стали суетливы и бледнолицы. У них умерли страсти, – и природа стала чужда и непонятна для них. Они стали посвящать все свое время государственной службе – и перестали понимать искусства». Это написал Александр Блок в 1906 году.
Если мы соотнесем эти мысли с сегодняшнем временем, то, пожалуй, поменяем лишь государственную службу на зарабатывание денег в разных сферах, плюс сидение в интернете или возле телевизора. Этот момент отхода человека от природы Александра Блока очень волновал и мысли его на эту тему были фантастически образны – отдельные миниатюры, размышляя о которых, думаешь, что если бы он жил дольше, то еще написал бы какое-нибудь страшное фантастическое произведение о том, что может произойти с людьми.
«Как бы циркулем люди стали вычерчивать какой-то механический круг собственной жизни, в котором разместились, теснясь и давя друг друга, все чувства, наклонности, привязанности. Этот заранее вычерченный круг стал зваться жизнью нормального человека. Круг разбухал и двигался на длинных тонких ножках; тогда постороннему наблюдателю становилось ясно, что это ползает паучиха, а в теле паучихи сидит заживо съеденный ею нормальный человек.
Сидя там, он обзаводится домком, плодится – и все свои дела сопровождает странными и смешными гримасами, так что совсем уже посторонний зритель, наблюдающий объективно и сравнивающий, как, например, художник, – может видеть презабавную картину: мир зеленый и цветущий, а на лоне его – пузатые пауки-города, сосущие окружающую растительность, испускающие гул, чад и зловоние».
Такая картина виделась Блоку. И завершает он эту цитату таким образом. «В прозрачном теле их (этих городов) сидят такие же пузатые человечки, только поменьше: сидят, жуют, строчат, и потом едут на уморительных дрожках отдыхать и дышать чистым воздухом в самое зловонное место». Напоминаю вам, что статья «Безвременье» написана в 1906 году. Вот такую картину «Пауки-города и люди в очерченном круге на тонких ножках», нарисовал Александр Блок.
Когда будете читать его письма и особенно статьи, обратите внимание на то, что в любой своей работе он следует драматургическим принципам отстранения. Потому что он все представляет так (он же не зря был еще и гениальным драматургом), что вот еще чуть-чуть и из всего этого родится какая-нибудь необычная футуристическая сцена и зазвучит очень-очень странная музыка. Но о том, насколько важен для Блока был дух музыки, мы с вами уже говорили. И, так или иначе, касаясь любой темы, Блок будет все это соотносить с тем, как это можно увидеть и показать и как это может звучать: что чисто, что фальшиво; чему нужно верить, чего нужно бояться. И все это сегодня актуально и интересно читается, тем более что язык Бока богатейший, метафоричный, колоритный.
Стоит отметить, что та социально-полити
В одном из своих стихотворений Блок напишет «Мы пьяные с улицы смотрим, как рушатся наши дома». То есть ощущение катастрофы, приближающегося тогда апокалипсиса начало двадцатого века, было свойственно среди культурных людей, среди писателей, философов, поэтов, религиозных мыслителей. Так или иначе, это допустимо в контексте, как им тогда казалось, безумного развития промышленности, цивилизации: появился автомобиль, а уж когда аэропланы полетели… Да и к тому же еще происходили всевозможные народные волнения – в стране шли подготовки к революции. И все это давало ощущение сильной, нестабильности в социальной жизни, ожидания потрясений.
Вот что об этом пишет Блок: «Так мчится в бешеной истерике всё, чем мы живём и в чём видим смысл своей жизни. Зажжённые со всех концов, мы кружимся в воздухе, как несчастные маски, застигнутые врасплох мстительным шутом у Эдгара По. Но мы, дети своего века, боремся с этим головокружением. Какая-то дьявольская живучесть помогает нам гореть и не сгорать».
О дьявольской живучести, о живучести человека вообще, Блоку тоже пришлось сильно задуматься. Одно из важнейших событий в мире, которое потрясло его (и до сих пор это землетрясение считается самым сильным в Европе) – в декабре 1908 года в Средиземном море возле Сицилии произошло смещение пластов нескольких частей дна. Вследствие чего обрушилось три огромных волны и одновременно три мощных толчка из-под земли, практически стерлись с лица земли города Мессина и Калабрию. Это было одно из самых сильных землетрясений.
Первыми в Мессину прибыли корабли Балтийского флота, которые проходили учение. Вся Европа наблюдала за тем, как восстанавливаетс
Но что столь сильно обеспокоило Блока? «Ужасно коротка наша память. Живем со связанными руками и ногами, и скромнейшие из наших начинаний сплошь и рядом кончаются неуспехом. Оттого пустеет душа и пустеет память.
Так перестали мы вспоминать и об итальянской катастрофе, которая вызвала такую бурю в печати всех стран. Но хор голосов быстро прошумел и умолк. Австрийцы приплели сюда неслыханно циничную политику, а мы, как водится, и политику, и дешевый либерализм; и это, как все нынешнее, быстро исчерпалось, утонуло в лужах личного эгоизма и в болотах всеобщих благородных чувств».
«Вот таков человек, – пишет Блок, – с одной стороны слабее крысы и беспомощнее кошки!» – он приводит цитаты из работы Горького о Мессине. Горький был очевидцем последствий землетрясения, очень много помогал итальянцам. И потом честно и пронзительно описал страдания умирающих людей и мужество тех, кто им помогал. Блок говорил: «А вот с другой стороны он беспомощнее крысы, но прекраснее и выше самого прозрачного и бесплотного видения, потому что обыкновенный человек в трудные минуты поступает страшно просто, и в этой простоте только сказывается драгоценные жемчужины его духа. А истинная ценность жизни и смерти определяется только тогда, когда дело доходит до жизни и до смерти. Нам до того и до другого далеко».
Дальнейшее развитие событий показало, что не так уж далеко. В той же работе Блок с горечью говорит: « теперь ученые спорят о том, когда затвердеет земная кора на юге Италии». Но их споры безразличны и самой земной коре, которая затвердеет тогда, когда сочтет нужным и людям, которые пережили такое страшное стихийное бедствие.
«Просто нужно быть слепым духовно, незаинтересованн
Так Блок рассказывает о книге, что написал Горький о Мессине, и делает такие выводы. Мысль его о том, что отдаление от природы не пройдет для человека безнаказанным. И природа, всегда природа, земля, Бог – будут доказывать свое преимущество, посылая людям испытания, осталось абсолютно актуальной и более того нашедшей тому многие подтверждения, как показало дальнейшая история.
«Я думаю, – пишет Блок, – что в сердцах людей последних поколений залегло неотступное чувство катастрофы, вызванное чрезмерным накоплением реальнейших фактов, часть которых – дело совершившееся, другая часть – дело, имеющееся свершится. Совершенно понятно, что люди стремятся всячески заглушить это чувство, стремятся, как бы отбить свою память, о чем-то не думать, полагать, что все идет своим путем, игнорировать факты, так или иначе напоминающие о том, что уже было и что еще будет. Распалилась мест Культуры, которая вздыбилась «стальной щетиною» штыков и машин. Это – только знак того, что распалилась и другая месть – месть стихийная и земная. Между двух костров распалившейся Мести, между двух станов мы и живем. Оттого и страшно: каков огонь, который рвется наружу из-под «очерепевшей лавы»? Так образно и страшно размышляет Блок о том, что ждет людей, если они будут продолжать отдаляться от природы.
«Так или иначе – мы переживаем страшный кризис». Это в начале двадцатого века! «Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа. Мы видим себя уже как бы на фоне зарева, на лёгком, кружевном аэроплане, высоко над землёю; а под нами – громыхающая и огнедышащая гора, по которой за тучами пепла ползут, освобождаясь, ручьи раскалённой лавы».
Мысли и образы, которыми Блок рассуждает о неблагополучии, неустойчивости современного ему мира, предрекая катаклизмы, серьезные испытания, как в политической жизни, так и со стороны земли, стихии, природы, всемирного хаоса.
Будем дальше говорить об еще одной серьезной работе у Блока, посвященной разбору поэзии народной магии, где он снова говорит о том, что в культуре слова отход от народных традиций, подражательства – все это приведет нас к катастрофе. Действительно его прозаическое наследие огромно, интересно и касается практически всех сфер жизни, в которых мы с вами продолжаем жить и, как помните предыдущую цитату «какая-то живучесть нам помогает со всем этим справиться».
Еще одна опасность, о которой говорил Александр Блок, я отнесла ее тоже к этой теме, хотя это не природное явление и не социальное потрясение – это явление в некотором роде нам очень свойственное и, как уже тогда считал Александр Блок, очень опасное – речь идет об иронии, и вот что он пишет.
«Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь – сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявление – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издев
Здесь Блок подходит к такой сложной теме (о которой еще очень много будут говорить и после него, и сейчас продолжают разбираться с этим исследователи, наши современники и психологи, исследователи слова) – знаменитое русское чувство юмора; где кончается юмор, а где начинается ирония.
Александр Блок был знаком с работами Ницше не только о музыке, но и об иронии, это отдельная тема. И, по мнению Блока, ирония – это разрушительно и опасно, и он не случайно назвал ее «болезнью и эпидемией». К сожалению, мы по-прежнему склонностью к иронии заражены, и пользоваться ею нужно осторожно, потому что, прежде всего, мы повреждаем свою жизнь. И как вы помните, что ирония – от греческого слова переводится «притворство», когда истинный смысл скрыт или противоречит смыслу явному.
Что пишет Блок об иронии? «Эпидемия свирепствует; кто не болен этой болезнью, болен обратной: он вовсе не умеет улыбнуться, ему ничто не смешно. И по нынешним временам это – не менее страшно, не менее болезненно; разве мало теперь явлений в жизни, к которым нельзя отнестись иначе, как с улыбкой?
Мы видим всегда и всюду – то лица, скованные серьезностью, не умеющие улыбаться, то лица – судорожно дергающиеся от внутреннего смеха, который готов затопить всю душу человеческую, все благие ее порывы, смести человека, уничтожить его; мы видим людей, одержимых разлагающим смехом, в котором топят они, как в водке, свою радость и свое отчаянье, себя и близких своих, свое творчество, свою жизнь и, наконец, свою смерть.
Не слушайте нашего смеха, слушайте ту боль, которая за нами. Не верьте никому из нас, верьте тому, что за нами».
Примерно в тот же период в письме к жене Блок пишет: «Едва ли в России были времена хуже этого. Я устал бессильно проклинать, мне надо, чтобы человек дохнул на меня жизнью, а не только разговорами, похвалами, плевками и предательством, как это все время делается вокруг меня. Может быть, таков и я сам, чем больше я в тайне ненавижу окружающих, ведь они же старательно культивировали те злые семена, которые могли бы и не возрасти в моей душе столь пышно. От иронии, лирики, фантастики, ложных надежд и обещаний можно и с ума сойти».
Такое несколько мрачное и негативное завершение программы получается. Но это специально для того, чтобы всем нам свойственно было как-то размышлять о своем месте, о том, что происходит, чего ждать. Всем хочется какой-то устойчивости. Не случайно многие мыслители говорили о том, что человеческая жизнь – это череда испытаний, которые помогают нам стать лучше, стать чище, беречь природу, не отходить от нее, не отклоняться от корней предков, от традиций языка, которые у нас были, и от народной магии. И быть внимательным всегда к тому потоку информации, который на нас выливается.
Уже в начале двадцатого века считали, что на человека свалилась очень много информации. Если мы подумаем о том, как говорят исследователи, что в одной сегодняшней газете информации содержится ровно столько, сколько в семнадцатом веке человек получал за всю свою жизнь, то представляете, какая колоссальная нагрузка идет на нашу духовную энергетику, на наши душевные силы, на работу души, на работу мозга, на мыслительный процесс, на все то, что отличает нас от животных, хотя, к сожалению, оставляет беспомощными перед природой.
И даже когда одолевают грустные мысли, встречаешь у великих людей что-то очень похожее и очень созвучное, то, не сказать что станет легче, просто понимаешь, что бесконечна та самая живучесть, с которой человек через все испытания проходит. Проходя испытания, очень полезно и подумать, и что-то записать, или что-то прочитать у людей, которые уже об этом думали.
Работа Блока «Безвременье», «Стихия и культура», его письма, его выступления, то, что касается его видения не благополучности современного мира, его мнения, что катастрофа практически рядом. С тех пор мы и наша страна прошли колоссальное количество испытаний и стихийных бедствий и потрясений, и будем надеяться, что все равно мы не дадим ни иронии себя одолеть, ни отдалимся от природы и от природы своих предков так далеко, что это будет уже необратимо. Об опасности этого предупреждал Александр Блок в начале двадцатого века.
На этом наша с вами сегодняшняя программа закончена. Всего доброго, до свидания.