27 Дек 2016
Ирина Шухаева. Фельетоны Николая Некрасова

Ирина Шухаева. Фельетоны Николая Некрасова

Тема сегодняшней беседы –  фельетоны Николая Некрасова.

Начиная зарабатывать на жизнь литературным трудом, Николай Некрасов написал очень много фельетонов. И его авторство в этих работах было доказано гораздо позднее советскими литературоведами, исследователями его творчества, в основном Корнеем Ивановичем Чуковским, да и многими другими. С большим трудом все-таки удавалось им выцепить в архивах эти произведения и доказать, что это тоже дело рук Николая Алексеевича Некрасова. Фельетоны Николай Некрасов писал не только в молодости, последний фельетон датируется 1862 годом, то есть почти 20 лет.

Обращался он к этому жанру, развивая своих персонажей, пользуясь ими снова, чтобы избежать цензуры или сделать что-то негласно. Потому что, выбрав фамилию Пружинин и публикуя «Записки петербургского жителя» Николай Некрасов имел возможность высказать свое мнение. Опять же, во-первых, не сильно привлекая внимания цензуры, потому что фельетон – это газетный жанр, заполняющий пространство –  так тогда к этому относились. Это были не сильно сатирические произведения, потому как сатира беспощадна и направлена против чего-то. А фельетон с улыбкой слегка указывает на недостатки.

Сейчас я вам просто прочитаю несколько названий фельетонов Николая Некрасова, чтобы вы себе представили, насколько они были разными. «Хроника петербургского жителя», «Крапива», «Петербургские дачи и окрестности», «Черты из характеристики петербургского народонаселения», «Нечто о дупелях, о докторе Пуфе и о псовой охоте», «О лекциях доктора Пуфа вообще и об артишоках в особенности», «Журнальные отметки», «Выдержка из записок старого театрала», «Отчеты по поводу нового года», «Записки Пружинина», «Достопримечательные письма», «Пушкин и ящерицы», «Пощечина», «Современные заметки», «Развязка диспута 19 марта», «Причины долгого молчания свистка», «Что поделывает наша внутренняя гласность?», «Вместо предисловия», «О шрифтах вообще и о мелком в особенности» и «Гимн времени». Вот такие разные по своим названиям, по темам и по содержанию фельетоны в течение всей своей жизни писал Николай Некрасов. Почти все они были опубликованы, но вот его авторство было доказано исследователями лишь в прошлом веке.

Что же такое фельетон? Сначала несколько слов о том, как сам Некрасов в стихах говорил о фельетоне.

«Я фельетонная букашка,

Ищу посильного труда.

Я, как ходячая бумажка,

Поистрепался, господа,

Но лишь давайте мне сюжеты,

Увидите – хорош мой слог».

Здесь можно провести некую аллюзию к Марку Твену, который говорил: «Вообще-то чужого жука хаять большого ума не нужно, гораздо труднее своего завести». И Некрасов несколько раз говорит о том, что такое направление легкой критики с выпячиванием личности того, кто критикует, как раз очень удобно для фельетонистов, удобно тем, что нет требований высокой литературы. То есть к этому жанру никаких высоких требований не предъявлялось, он был такой проходной, газетный, к тому же в России он только зарождался.

Фельетон происходит от французского слова и родина его Франция. Это сатирический жанр художественно-публицистической литературы, высмеивающий порочные явления в общественной жизни. Термин «фельетон» возник в начале XIX века. В 1820 году, если быть точнее, появляется первое упоминание о фельетоне и начинается увлечение русскими фельетонами, когда журналов становится много.

Фельетоны совмещали линии критического реализма и линии чисто мещанской литературы. И при этом все фельетонисты «не целились на особ», давали критику «в улыбательном духе», мешали поучение с увеселениями, а «угрюмость строгих правил старались смягчать какими-нибудь приятностями или закрывать прелестными цветами».

Если нам с вами кажется, что кулинарные рецепты, народная терапия, фито-терапия и лечение травами расцветает в наши дни, то мы с вами глубоко заблуждаемся. Все то же самое прекрасно себя чувствовало на страницах газет и журналов того периода времени, когда жил и работал Николай Некрасов.

Тогда даже были модными такие очерки, которые назывались «Физиология Петербурга», «Петербургские углы».Наблюдательные черты характеров жителей Петербурга – вот о чем писал Некрасов.

О том, как живет народ в Петербурге у Николая Некрасова, я вам зачитаю.

«Он разделил петербургских жителей на пять отличительных разрядов. К первому он относит так называемый «высший круг» или «большой свет»; ко второму многочисленный разряд людей среднего и даже ограниченного состояния, служащих или неслужащих, ученых, художников, некоторых иностранцев и образованных русских купцов, словом, то, что называют «публикой». Третий – это третье сословие, городская буржуазия, люди различного состояния, смешивающихся гораздо большими понятиями, образом жизни, занятий и узами родства и дружбы, нежели нравами. Четвертый – некоторым образом единственно Петербургу принадлежащий разряд, есть разряд иностранцев всякого состояния».

Очень много пишет Николай Некрасов об иностранцах и, как он говорит, заселявших Петербург жителей со всех губерний России. Практически сегодняшняя картина. «К пятому разряду относится смесь людей всякого звания: все то, что называется народом или чернью».

Интересно говорит он о том, что невероятное количество иностранцев приезжает в Россию, живет, работает и дружит со своими же иностранцами. Русские относятся к ним снисходительно, как к сиротами, иностранцы – как к своим. И почему-то в Петербурге у иностранцев дела идут гораздо лучше, чем у самих русских. И, вообще, какая-то дискредитация русского дворянства и русского купечества сильно беспокоила Николая Некрасова в середине девятнадцатого века.

Говорил Некрасов и о том, что сами купцы как-то снижают то, что они русские и стараются породнится с какими-то другими родами. «Едва ли не первое место в массе петербургского народонаселения по количеству занимают «чиновники»… Но где взять кисть и краски, чтобы изобразить характеристику петербургского чиновника с подобающею отчетливостью? Некоторые из петербургских нравоописателей пытались обрисовать этот тип, но попытки их слабы и бледны, даже совсем неверно. Разве только Гоголь мог бы уловить общую физиономию петербургского «чиновничествующего класса».

Николай Некрасов рассказывает о том, что кто-то из иностранцев заметил, что в Петербурге народа много, но народа при этом нет. На первый взгляд это замечание покажется не более как шуткою, но при внимательном соображении в нем открывается верная мысль. И дальше он очень долго рассуждает о том, что из провинции валом едут в Петербург, чтобы найти счастье и работу, и таким же валом из него выкатываются.

«Простой русский народ и в Петербурге и во всей России, как известно, чрезвычайно работящ, отличается бесстрашием при производстве самых опасных работ, любит есть огурцы, лук, морковь, репу, хлеб с квасом и солью и чрезвычайно неразборчив в выборе своего помещения…». Когда показывают, какими общинами живут люди, пытающиеся заработать в наших столицах, тогда можно смело подобрать несколько эпиграфов из Николая Некрасова.

Говорит он также и о Петербургских ростовщиках, о писателях; «Сочинитель» в Петербурге также лицо типическое, которому доныне не явилось достойного описателя. «Мы когда-нибудь, – говорит Некрасов, – примем этот труд на себя. Не менее занимателен «петербургский книгопродавец», – лицо до того «петербургское», что не живший в Петербурге не мог бы составить себе о нем ни малейшего понятия». И кроме всего этого он говорит, что очень много в Петербурге людей, которые еще им не описаны. Но вот взаимоотношения между ремесленниками, ростовщиками, простыми людьми, разночинцами, отношения русского купечества проецируется на сегодняшний день безупречно.

Один из наиболее известных фельетонов Николая Некрасова, который долго печатался – «Хроника петербургского жителя». «Скажите, пожалуйста, скоро ли человек будет умнее? Вот наступит первый день великого, торжественнейшего праздника. Сидеть бы дома, провесть его в кругу семейном, в приличных разговорах, – так нет! Поезжай с поздравлениями!»

В «Хронике петербургского жителя» завязка простая. Некто подбирает письмо на улице и письмо это настолько интересное, что его начинают публиковать. Автор записок начал, вести записи во времена поста, потому что поститься ему было трудно, и он решил делиться с бумагой своими наблюдениями. Вот он описывает, как ему нечего делать, куда он ходит, как он на самом деле привык есть; бранится постоянно с женой: то он с ней разговаривает, то не разговаривает, а жена очень любит лук. Он пытается быть модным, находит всякие кулинарные блюда (так он любя проходится по господину Одоевскому, который очень увлекался наставительной и развлекательной кулинарией). Жена все время портит ему жизнь, постоянно во все блюда добавляя лук, мотивируя это тем, что если не указано, что лук добавлять нельзя, то значит можно. Соответственно, в тартарары летят все рецепты, и ему не удается прогнуться, как следует перед начальством, а он долго к этому стремился и готовился. То есть это абсолютно средне-статистические размышления.

Но, конечно, мы говорили о том, что в театре было засилье всего псевдорусского. Вот что пишет герой «Хроник петербургского жителя» о театре. «В театр наведывался. Дают «Русский моряк», «Русская боярыня», «Дочь русского актера», ну и прочее – русское… Я люблю, когда русские сочинения дают и все русское хвалят: ведь я сам русский! Зато уж терпеть не могу, где щелкопер какой-нибудь вдруг выведет, этак, плута какого-нибудь, взяточника… и ну смеяться… ну им всякому в глаза тыкать… Оно, конечно, бывает… где человек без греха!.. Да зачем же напоказ его выводить?»

Так же там изложено отношение к литературе, потому как начав писать, петербургский житель начинает с большим интересом читать, что пишут другие. Самое интересное то, как он начинает собирать о себе мнения и дважды чуть не вступает в драку, так как его неправильно поняли. «И вовсе никакой сочинитель не дурак, раз в газете за это деньги платят». Процесс его все больше увлекает. Вот он говорит: «Эх, кабы было свободное время! Написал бы целый роман и назвал бы «Под парусиной» – то-то бы вздору нагородил! Ремесло сочинителя начинает мне с каждым днем больше нравиться: можно врать, что угодно…»

Дальше продолжается то же самое: оценка журнальной жизни, всевозможных отношений на службе, знаменитый выезд на петербургские дачи. И, конечно, разборки вокруг кулинарных изысков очень часто в фельетонах Николая Некрасова достаются устрицам. Потому что никак не могли люди в то время решить, есть устрицы или не есть, и как, вообще, к ним нужно относиться. Поэтому первый раз его герой пошел есть устрицы, но решил не есть, и в итоге он весь званый ужин честно описывает, как они летели у него под стол. И другие тоже еще не решили, как относиться к устрицам.

Несколько стихотворений включены в фельетоны, все по поводу того, что на самом деле все-таки они гадкие и липкие, но те, которые их не едят, но ругают – тоже гадкие. Такие вот забавные вещи. Сложные отношения к устрицам в нашей литературе начались очень давно, можно сказать, как раз с Николая Некрасова.

Следующим большим пунктом работы фельетониста будут «Петербургские дачи». Это быт на дачах, гдеописывается, как все к этому привыкли, как не привыкли. Один из героев фельетона пишет другому письмо, что «Ну, совершенно невозможно жить на даче, вообще это самое ужасное место, которое только можно было себе придумать. Нет ничего хуже, это даже стыдно при той степени образованности, на которой находится человечество в девятнадцатом веке жить на даче. Если бы согласно было со здравым рассудком жить на дачах, то есть в мерзких лачужках, холодных и неуклюжих, в удалении от всех удобств жизни, то для чего бы люди стали строить города? Я тогда только и чувствую себя просвещенным человеком, а не дикарем, когда живу в городе. Ведь журчащие ручейки, тенистые рощи, пустые пространства, называемые лугами и вся дрянь, которой ты восхищаешься, были еще, между прочим, и при царе Горохе…Ты просил меня, чтобы я беседами о природе разогнал твою тоску. Да как же я буду ее разгонять? Сам знаешь, погода стоит скверная, – холодно, почти каждый день идет дождь, о чем тут беседовать? Что тут утешительного? Вот иное дело, если бы мы жили в Павловске или в Царском. А здесь что? Скука да слякоть! Никакого решительно развлечения ни для сердца, ни для ума. Только страдаешь, как собака…»

В одном из фрагментов Николай Некрасов описывает как 15 мая должны были пустить омнибус специальный, и как всем было бы выгодно на нем ездить. Вся мотивация этой езды приведена, все расчеты приведены, все посчитано: как люди волнуются, как ждут – вот несколько страниц. Как теперь удобно будет жить на даче! Между делом он описывает, что на дачах люди сохраняют те же привычки, что и в городе. Это он знает по себе, потому что снял дачу в том же доме, что и господин, у которого он все время деньги одалживает, чтобы не отъезжать далеко от своих привычек.

Много, конечно, достается литературной жизни в фельетонах Николая Некрасова. Очень интересные его заметки о шрифтах, о разносчиках, о том, что теперь, оказывается, могут даже номер вовремя не доставить, если издатели между собой не договорились где дать курсив, где курсив должен быть выделен, где какой шрифт. И за всем этим люди благополучно забывают о содержании. Такие вот картины жизни в своих заметках он показывает –  и все литературные новости, и все театральные.

Фельетон тогда был этаким проводниковый жанром. То, что литературоведы и исследователи творчества не отнесли ни четко к критическим статьям, ни к публицистике, ни к письмам. Издано все это было таким завуалированным образом, что отнеслось к жанру фельетона.

Отдельный фельетон называется «Крапива» и рассказывает о трансцендентальных наклонностях желудка и разных ухищрениях, которые используют некоторые хозяйки. То есть снова все обращается к доктору Пуфу и к тому, что сейчас многие покупают журналы в основном для того чтобы прочитать кулинарные рецепты. У Некрасова, кстати, есть «Ода крапиве», есть «Ода картофелю»; есть «Ода устрицам», которая написана в противовес «Оде на картофель» и «На крапиву».

Такое вот и высмеивание, но надо сказать, что общество это волновало точно так же сильно, как волнует сегодня и нас. Те, кто живут на дачах, ведут разный образ жизни. Один из героев «…Видел… жизнь как она есть… очень часто говаривал, в раздумье, указывая на бильярд: «Вот, господа, жизнь как она есть!..» Изучал в трактирах и ресторациях, на бильярде жизнь как она есть…»

Эти постоянно используемые Некрасовым обороты, которыми говорят его персонажи, показывают, так или иначе, градус в обществе. И, конечно, показывая «Хроники петербургского жителя» или «Физиологию», или очерки, лишний раз пробует высказать свою собственную точку зрения. Опять-таки прикрываясь тем, что это не он, а какой-то неизвестный петербургский житель. И, вообще, началось все с артишоков, а уж потом и о русской литературе можно поговорить.

У Некрасова есть большой фельетон «Новый год», где он разбирает русскую литературно-театральную жизнь, и его можно просто считать хорошим сборником театральных статей.

Много говорит Николай Некрасов, конечно, о нравах общества, о привычках; рассказывает, кто с кем дружит, кто куда поехал, кто к чему привык. В «Хрониках петербургского жителя» и процесс снятия дачи присутствует, и все остальное. И когда он говорит, что тайные привычки нас все-таки влекут туда, на дачу. Тем не менее, привычка – вторая натура и, несмотря на то, что там есть и удобства, и неудобства, но раз так принято, значит, мы так и живем.

Когда он описывает прогулки по Питеру, то дает потрясающую панораму и Невского проспекта, и заведений, которые там были, и газеты, которые в руках у людей. Некрасова волновало решительно все, он не облекал свои фельетоны ни в какую сюжетную строгую канву, ни направлял их конкретно против чего-то. Это такая хорошая картина русских дневниковых сатирических записок, созданных специально: как он мечтает о литературной славе, как он зря поругался вчера с женой –  она могла бы прочитать его новую заметку.

Все это дает картину полную того, что происходило в Петербурге, в его окрестностях, на дачах, показывая блистательную осведомленность автора. Потому что, как говорили потом литературоведы: «Не всегда легко было найти и доказать его авторство».

Если Некрасов увлекался определенным созданным характером, то он настолько верно ему следовал, что разбираясь в этой войне с устрицами или в долговых перипетиях, которые он описывал, или в портретах петербургских ростовщиков, он настолько следовал тому образу, который выбрал, что было очень трудно потом доказать его авторство.

Но напомню вам, что фельетоны Николай Некрасов писал почти 20 лет. То есть все время возвращался к этому жанру. Проходился по всем конкурирующим журналам, а тогда была хорошая конкуренция, и все это выглядело довольно таки безобидно. Берет обыватель, читает и пишет письмо один другому. Все это обязательно чередуется кулинарией.

Если сравнивать с сегодняшним днем, не хватает только магии и астрологии, а так абсолютно все, что происходит в сегодня журналах, происходило и тогда. У кого-то это получалось чуть лучше, у кого-то чуть хуже.

В следующей программе мы поговорим, что многие повести и романы в соавторстве с Авдотьей Панаевой Николай Некрасов писал для того, чтобы занять страницы «Современника» и дать возможность авторам дописать те произведения, которые являются ожидаемыми.

Кроме фельетонов писал Николай Некрасов еще и фарсы. Некоторые фарсы он писал в соавторстве и с Щедриным, и Достоевским. Этот жанр был заработком, к тому же он был еще и очень распространен, потому что писателям никогда просто так не платили. Они должны были зарабатывать. И снисходительное отношение к фельетонам, позволяло увильнуть от цензуры и одновременно заработать денег. Поэтому у Николая Некрасова почти том в его собрании сочинений занимают его фельетоны.

Действительно, очень легкое забавное чтение, дающее прекрасную картину петербургской жизни. Как в театре, как на даче, как в литературе, как в салоне, как в ресторане, как в прогулке по Невскому проспекту. И очень во многих персонажах можно узнать сегодня нас и наших современников.

На этом наша с вами сегодня программа закончена. Всего доброго, до свидания.